День 25. (10 августа)

Выспались, не смотря на сдувшийся к утру матрас. Проснулись в 8, но встали только в 8:30. Кирилл с Надей помыли посуду с ужина, не хотелось вчера в темноте ее мыть.
Кирилл за веревку снаружи юрты откинул полог, закрывающий потолочное окно, в него сразу пробилось яркое солнце. Увидели красивые расписные деревяшки потолка в юрте, очень красиво!

Толкнула дверь юрты, и такая радость сразу нахлынула! Мы же ночью приехали, ничего не видели вокруг. А тут дивно: зеленый травяной простор, юрты разбросаны, куча животных разных рядом, тут и стада коз и овец, лошади фыркают, верблюды медленно плывут по песчаной дюне справа от нас, нет удушающей жары, ветерок. Открыли стол и поставили в тени машины, завтракаем. Кирилл в очередной раз страшно разнервничался из-за машины, чувствую, эта поездочка ему боком выйдет, столько переживаний! Он двигал машину, чтобы был побольше тенек для стола, а тачка выдала ошибку «неисправность тормозной системы». Пошел считывать ее, разбираться, что к чему. Вроде, пронесло. Больше она не высвечивается, по-прежнему все ошибки связаны только с оторванным проводом абс. Но кашу ему пришлось есть холодную и посидеть утром нормально хоть во время завтрака не удалось вовсе. Разговариваем, понимаем, что будем нервничать до возвращения домой.

Кирилл договорился и нам привели трех верблюдов и двух коней покататься по дюне. Мне пришлось тоже в этот раз ехать, потому что Оля захотела покататься на верблюде, а одну ее не посадишь, опасно. Сане достался вменяемый конь, он ездил сам и поскакал даже по дюне, Ксеньке достался невменяемый и непослушный, а мы с девочками с огромным удовольствием пол часа плавно шли по песку на верблюдах, то поднимаясь на барханы, то спускаясь с них.

Верблюды похожи на плавучие диваны, мы сидели без седел прямо между горбами на чем-то вроде ковриков. Мальчик-проводник вел первого верблюда за веревку, привязанную к ноздре, я держала такую же веревку от Нинкиного верблюда, а Нина – от Надиного. Так мы и двигались вереницей, у моего колена висела голова Нинкиного верблюда, а у Нинкиной ноги – Надиного. Саня был очень доволен, мы с девочками тоже, а Ксеня тяжело вздохнула: «Понятно, почему с самым скверным характером животное досталось именно мне…»

Едем до каменной черепахи, потом в столицу Чингисхана – Хархорин, бывший Каракорум. Ничего древнего тут не осталось, есть только буддийский монастырь, в котором большая часть музейная, а малая часть – действующая. Монастырь по планировке традиционен, но гораздо более просторный, чем городские, видно, что внутри ограды был еще много зданий, которые не сохранились. Погуляли, посмотрели, любопытно.

Каракорум был столицей Монгольской империи между 1235 и 1260 годами и династии Северная Юань в 14-15 веках. Его руины находятся рядом с монастырем Эрдэнэ-Зуу, который, вероятно, является старейшим сохранившимся буддийским монастырем в Монголии. Вокруг монастыря есть несколько каменных "статуй". Вот с них мы и начали знакомство с Хархорином, тем более, что сверху открывается красивый вид на монастырь и на место, где стояла столица Чингис-хана.
Первая статуя довольно странная. Про нее ничего не известно кроме дурацкой легенды. Легенда гласит, что монах, давший обет безбрачия, оказался бабником. В наказание его кастрировали, чтобы напомнить ему о его обете безбрачия. В качестве предупреждения другим монахам был сделан каменный фаллос под названием "Хархоринская скала", чтобы напомнить им о воздержании.

Сейчас сюда приходят, видимо, мужчины с проблемами. Мы видели, как какой-то мужик сидел на нем и спешно слез, увидев людей. Специально сюда, конечно, не поехали бы, но тут рядом два древних памятника. Хорошо, мелкие дети ничего не поняли и задавать вопросов не стали, а большие сильно удивились такому средневековому памятнику.

Чуть выше фаллоса на холме есть более безобидная статуя - каменная черепаха. До нее мы поднялись на машине по грунтовке. Про черепаху, и почему у нее на панцире какая-то стела, мы ничего не знаем и найти не удалось. Зато дети хорошо побегали.

Основание

Датой основания Каракорума считается 1220 год, когда ставка Чингис-хана была перенесена на берега Орхона. Угэдэй (следующий хан) построил дворец, названный «Дворцом десяти тысяч лет благоденствия» (монг. Түмэн амгалант). Младших чингизидов обязали также построить здесь по дворцу. В 1234 году как дворцы, так и кварталы оружейников за пределами Тахай-балгаса были обнесены крепостной стеной. Каракорум был главным лагерем, где хан оставлял семью на время своих походов, и центром производства вооружений и оснащения войск.

Во времена правления великих монгольских ханов Угэдэя, Гуюка и Мункэ в Каракорум приезжали в знак покорности и почитания государи ближних и дальних стран, включая русских князей, в том числе и великий князь владимиро-суздальский Ярослав Всеволодович — отец Александра Невского, и сам Александр. Здесь решались вопросы о престолонаследии, здесь принимались решения о новых завоевательных походах, приводившие в движение миллионы людей и переворачивающие их судьбы; сюда с надеждой на влияние устремлялись эмиссары мусульманской, буддийской, христианской и других конфессий. Сведения о Каракоруме содержатся в китайских летописях и записках европейских путешественников XIII века: Плано Карпини, Марко Поло и де Рубрука.

Планировка и население

В 1235 году Каракорум был обнесён глинобитной стеной и представлял собой вытянутый с юга на север прямоугольник размером примерно 1,5 на 2,5 километра. Стены были необходимы для того чтобы контролировать подступы к городу, но в случае атак не могли его защитить. Центральная часть Каракорума была застроена каменными зданиями, которые образовывали несколько улиц. В них размещались учреждения и торговые дома. Центральные кварталы города в окружении площадок для гэр (юрт) являлись уникальным сочетанием монументальной застройки с традиционными жилищами кочевников.

Город состоял из нескольких изолированных друг от друга кварталов, в которых жили ремесленники, торговцы и посланники со всего света. Там жили люди разных рас и религий. Рядом с христианскими (несторианскими) церквями путешественники видели многочисленные мусульманские мечети и буддийские храмы. Всего в городе располагалось 12 культовых сооружений, самым большим из которых был буддийский храм, построенный в форме шатра высотой 30 м. К востоку от городских стен располагались пашни, орошаемые каналами.

Упадок

С воцарением Хубилая (1260) столица империи была сначала перенесена в основанный им город Кайпин (Шанду), затем — в Чжунду (1264), и в 1267 году в построенный севернее старого Чжунду город, после основания империи Юань (1271) получивший название Ханбалгасун (Ханбалык), или монг. Их нийслэл — («Великая столица»; кит. Даду).

Северной столицей Юань служил Шанду («Верхняя столица») на территории современной Внутренней Монголии. Каракорум стал провинциальным городом. После изгнания монголов из Китая (1368) остатки юаньского руководства в конечном итоге обосновались в Каракоруме, но в 1388 году минские войска разорили город.

Вторичное заселение города в XVI веке

Согласно «Драгоценному сказанию» Саган-Сэцэна, на курултае 1415 года было принято решение отстроить столицу, однако воплощение этого решения пока не подтверждено никакими археологическими данными. Город был вновь заселён в XVI веке, когда Бату-Мункэ Даян-хан сделал его своей резиденцией и вернул городу столичный статус. В последующие годы город несколько раз переходил от чингизидов к ойратам и, вероятно, был бы окончательно разрушен, если бы на него не обратил внимание халхаский хан Абатай.

В 1585 году Абатай начал строительство первого в Северной Монголии стационарного буддийского монастыря Эрдэни-Дзу, для чего ему пришлось не только восстанавливать старые постройки, но и возвести новые, используя для строительства камень из руин старого города.
Новый монастырь стал одним из крупнейших религиозных, политических и экономических центров Халхи, близ которого группировались кочевые становища. Таким образом, к концу XVI века место города было вновь обжито.

В сочинении ламы Эрдэнэпэла (предположительно датируемом 1939 годом) история монастыря возводится ко времени Уйгурского каганата. Этот лама в своем сочинении приводит точку зрения, состоящую в том, что когда в Монголии жили уйгуры, хан уйгуров Богучар в столице Уйгурского каганата Хара-Балгасуне на Орхоне воздвиг статую будды Эрдэни-Дзу. Ханша Байбалык также воздвигла в Баин-Балгасуне на реке Селенге ещё одну статую Эрдэни-Дзу. Статую Эрдэни-Дзу, воздвигнутую Богучаром, монгольский великий хан Угэдэй привёз в город Каракорум, столицу Монгольской империи, реставрировал и поместил в новом храме. Впоследствии хан Тогон-Тэмур, прибыв из Пекина в Монголию, обновил статую в Каракоруме. Через несколько столетий храмы пришли в ветхость и запустение. Они уже почти совсем исчезли, когда Абатай-Тушэту-хан, следуя повелению Далай-ламы III Сонама Гьяцо в год огненной собаки тринадцатого цикла (1585) привёз из города Хух-Хото (современной столицы Внутренней Монголии) мастеров, которые реконструировали храмы Эрдэни-Дзу и построили новые.

Эрдэни-Дзу при Абатае

Через 8 лет после путешествия халхаского Абатай-хана в Хух-Хото для встречи с Далай-ламой III Сонамом Гьяцо с благословения последнего в 1585 году в южной части древней монгольской столицы Каракорума было начато строительство нового монастыря. Три храма, строившихся на личные средства Абатая и посвящённые трём периодам жизни Будды: юности, моменту поворота Колеса Учения и преклонным годам, были завершены уже на следующий год; сразу после этого каменотёсы и зодчие построили от своего имени несколько храмов, получивших название «Гэгэновских». В этом же году один из чиновников Абатая воздвиг в монастыре несколько субурганов и небольших храмов.

Сам Далай-лама III не прибыл на освящение монастыря лично, однако направил в Халху сакьяского ламу Лодой Ньингпо (Гоминансо) с семью сопровождающими, который и совершил ритуал освящения в 1587 году. Позже Далай-лама III отправил в монастырь ламу Шиддиту-Гуши-Цорджи с тем, чтобы он стал первым настоятелем (цорджи) Эрдэни-Дзу.

Монастырь, созданный главным образом на средства Абатая, стал считаться родовым монастырём Тушэту-ханов. После смерти Абатая его сын и наследник Эрэхэй построил в Эрдэни-Дзу ещё несколько небольших храмов и субурганов.

Этимология названия

Эрдэни-Дзу при Дзанабадзаре

Внук Эрэхэя Дзанабадзар часто посещал Эрдэни-Дзу и соседний с ним монастырь Шанх, проводя в нём долгое время за изучением книг и практикой ритуалов. Однако после своего визита в 1649—1653 годах в Тибет к Панчен-ламе IV и Далай-ламе V прибывшие вместе с ним в Халху ламы-гелугпинцы убедили его дистанцироваться от школы сакья и не жить больше в её монастыре, поэтому вскоре его отец Тушэту-хан Гомбодорж вместе с другими халхаскими князьями выстроили для него новый храм-жилище Тувхен-хийд за стенами Эрдэни-Дзу на горе Шивэт-Уул, а затем и крупный кочевой монастырь, ставший впоследствии новой монгольской столицей.

Проживая главным образом в Тувхен-хийде, Дзанабадзар всё же иногда посещал Эрдэни-Дзу. Так, в 1658 году он впервые провёл здесь церемонию Майдари-хурал, а также утвердил Гомбо-Гуру в качестве божества-охранителя монастыря. Помимо этого, им был введён обычай ежедневно преподносить монастырь сотню торма, а также молоко от ста белых коров. В 1675 году после возвращения из тибетского паломничества Тушэту-хан Чихуньдорж, брат Дзанабадзара, возвёл в Эрдэни-Дзу храм в честь Далай-ламы V. Тогда же неподалёку от стен монастыря была похоронена их мать Ханджамц.

Во время вторжения в Халху джунгарский хан Галдан-Бошогту разгромил Их-Хурэ, вынудив Дзанабадзара бежать во Внутреннюю Монголию через Эрдэни-Дзу. К моменту, когда в 1688 году джунгарский полк, возглавляемый Данзан-Омбо, Дажилой и Дугарравданом, занял монастырь, он был от него в двух сутках пути. Узнав об этом, к Дзанабадзару присоединились жена и дети Тушэту-хана, что несколько замедлило его бегство. Джунгары трижды подходили к монастырю, однако разорению он не подвергался. Сам Эрдэни-Дзу практически обезлюдел; немногочисленное окрестное население испортило деревянную монастырскую ограду, разбирая её на топливо. Распоряжение Дзанабадзара о реконструкции стен и реставрации храмов Эрдэни-Дзу после джунгарского нашествия было отдано им сразу после возвращения в Халху.

Монастырь в цинский период

Реконструкция Эрдэни-Дзу после нашествия джунгар завершилась в 1706 году. Отличившийся в ходе работ лама-гелонг Лувсанданзан стал его новым настоятелем, и возвёл в нём храм Амитабхи и соборный храм (цогчин). Храмы Эрдэни-Дзу были поделены между хошунами Тушэту-ханского аймака. Богдо-гэгэн и Тушэту-хан получили центральный (гол) храм, бэйлэ Шидшир — восточный, а дзасак Бааран — западный. Все четверо владетелей поставили на территории монастыря по высокой слеге-дарцагу. В 1718 году пятый цорджи Лувсанжалцан построил храмы в честь Ваджрадхары и Ганджура и подарил их Богдо.

В 1731 году, во время второго вторжения джунгар в Халху, решающее сражение между ними и цинскими войсками произошло недалеко от монастыря. Существует легенда, что когда джунгарские солдаты вошли в Эрдэни-Дзу, статуя покровителя монастыря, божества-дхармапала Гомбо-Гуру прогнала их из главного храма, а каменные львы при входе зарычали. Джунгары в ужасе бежали в сторону реки Орхон и тонули в ней. Когда об этой легенде узнал император Юнчжэн, он официально пожаловал реке за помощь в победе княжеский титул и 300 лян серебра ежегодного содержания, а наградой самому монастырю стала очередная масштабная реконструкция. Через три года после джунгарского нашествия вокруг монастыря началось возведение образующих прямоугольник стен со 108 ступами. В 1743 году, по случаю визита в Эрдэни-Дзу Богдо-гэгэна II, также найденного в семье Тушэту-хана, была проведена реставрация и построен храм в честь Будды Шакьямуни. С момента же смерти Богдо-гэгэна II Эрдэни-Дзу утратил значение родового монастыря главы буддистов Монголии.

В 1745 году один из хувараков Эрдэни-Дзу по имени Буньяа неоднократно пытался совершить полет с крыши монастыря на изобретенном им аппарате, подобном парашюту. За эти попытки полёта его судили и предали суровому наказанию, не выдержав которого, он скончался.

Существенные изменения в жизни монастыря произошли во второй половине XVIII века, когда по инициативе Тушэту-хана Цэдэндоржа седьмым настоятелем Эрдэни-Дзу был назначен известный лама Тушэту-ханского аймака Дагвадаржа. Им были возведены Соборный храм, храм Будды Врачевания и ряд других, а в 1776 году проведена обширная реставрация с привлечением средств Цинов. В 1785 году один из построенных им храмов Дагвадаржа решил перестроить по тибетскому типу.

Номчи-цорджи Дагвадаржа ввёл постоянные правила празднования Цаган сара, а также обратился к Тушэту-хану с докладом о том, что, несмотря на то, что Махакала Гомбо-Гуру является покровителем Эрдэни-Дзу с момента его постройки, до сих пор нет чётко прописанных и подробных ритуальных текстов, связанных с ним. Обратившись к Богдо-гэгэну III, Тушэту-хан узнал, что в Халхе таких текстов нет в принципе, и в результате в 1776 году Дагвадаржа отправил в тибетский монастырь Сакья посольство во главе с ламой Лувсанчойдубом. Сакья Тридзин снабдил его полными и подробными правилами проведения обрядов, связанных с дхармапалами, и передал ряд книг и реликвий.

Впоследствии Дагвадаржа отправлял своих представителей к Далай-ламе VIII, а также в Китай к Джанджа-хутухте Ролпай Дордже с вопросом, по какой книге организовывать обучение послушников. Оба иерарха дали ответ, что лучшее для этого сочинение — «Большое руководство к этапам пути Пробуждения» Дже Цзонхавы, и в 1783 году Дагвадаржа основал при Эрдэни-Дзу соответствующее училище на 50 человек.

В 1787 году в Эрдэни-Дзу было начато проведение церемонии цам, организованной ургинским ритульным мастером, тибетцем Рабданом.

В 1797 году в монастырь по повелению императора Цяньлуна прибыл писарь Чойджи-раши, составивший подробнейшее описание истории монастыря и всех его строений. Труд был представлен на высочайшее рассмотрение, однако о его дальнейшей судьбе ничего не известно.

В 1799 году в Эрдени-Дзу построили «ступу Пробуждения». В неё заложили более 100 тыс. бурханов, более 2500 маленьких ступ-цаца и другие предметы буддийского культа, а также прах основателя монастыря Абатай-хана. В 1804 году монастырь посетил Богдо-гэгэн IV. В 1808 году между субурганами, окружавшими Эрдэни-Дзу, положили кирпичные стены. После этого активного строительства уже не велось; лишь в конце 1840-х годов был построен деревянный храм цанида.

Богдо-гэгэн VIII, хотя и был тибетцем по рождению, помнил о том, что однажды Эрдэни-Дзу был родовым имением семьи первых монгольских Богдо-гэгэнов: в 1882 году, требуя от императора Гуансюя очистить центр Урги от китайских лавок, в случае отказа он намеревался переехать в Эрдэни-Дзу. Император удовлетворил его требование, а в монастыре в 1880-х годах была проведена реконструкция. Переехать в Эрдэни-Дзу Богдо-гэгэн грозился и в 1904 году, требуя выдворить из Урги посетившего её Далай-ламу XIII.

Эрдэни-Дзу в новейшее время

В ходе чойбалсановских репрессий в конце 1930-х годов монастырь был закрыт, его штат распущен, храмы частично разрушены. Однако после краткосрочного визита в МНР в 1944 году вице-президента США Г. Э. Уоллеса и американского монголоведа О. Латтимора, Сталин настоял перед Чойбалсаном на том, чтобы Эрдэни-Дзу в исключительном порядке был отреставрирован. Во второй половине 1940-х годов была осуществлена частичная реконструкция в 1947 году в монастыре был устроен музей, содержавшийся на средства государства, однако буддийские службы не отправлялись вплоть до 1990 года.

Архитектура

На первоначальном этапе строительства строительным материалом служил камень с развалин Каракорума. Для строительства пригласили мастеров из Хух-Хото, в том числе известного монгольского архитектора Манзушира, поэтому монастырь был возведен по образцу хух-хотоского храма с сильным влиянием китайской архитектуры. Единственный образец чисто тибетской архитектурной традиции в Эрдэни-Дзу — храм Лавран.

Центральное место в Эрдэни-Дзу занимают три храма, символизирующие три этапа жизни Будды. Они возведены на высоких беломраморных платформах и перекрыты черепичными крышами с загнутыми кверху краями. Храмы выстроены в один ряд и ориентированы фасадами на восток. Средний, или «Великий»  — двухэтажный, а боковые — Левый и Правый  — одноэтажные с двухъярусными крышами.

Посередине каждой стены сохранившегося ограждения из ступ располагаются ворота, ориентированные по сторонам света.

В центре территории монастыря находится круглая площадка около 45 метров в диаметре, которая называется Площадью Счастья и Благоденствия, на которой, согласно преданию, стояла юрта Абатай-хана. К северу от территории находится знаменитая каменная скульптура — огромная черепаха — памятник древнего Каракорума

Остановились в Хорохорине в кафе, ждем открытия банков, они тут с двух часов дня. Поели на 130.000 тугриков очень вкусную еду без всякой козлятины. Понтовое место, рядом с нами сидели китайцы и какие-то англоговорящие группы. Ксеня была в полном восторге, она заказала себе айс-латте с карамелью и кайфовала, отказывалась делиться и практически мурлыкала от удовольствия. Кирилл побегал по соседним банкам и вернулся крайне печальный, русских денег в банках тут не берут. Ему объяснили, что монголам недавно запретили с русскими деньгами ездить в Россию, и банки перестали работать с нашими рублями. И вот тебе раз. Стоим на парковке около кафе в полном недоумении, как быть. Имеющихся денег не хватит на топливо до границы. Ехать обратно в Улан-Батор? Безумно обидно, такая тяжелая дорога вчера была.

Лелька в своем розовом платье бегала по парковке около кафе, к ней подошли две монголки и стали разговаривать на хорошем русском, Кирилл подбежал и стал расспрашивать, какие есть у нас варианты, где добыть тугрики в обмен на рубли. В результате долгих разговоров одна из женщин решила нам помочь, обменять рубли по выгодному для нее курсу, не 36 за рубль, а 30 тугриков, а потом в Улан-Баторе поменять по 36 обратно. Ей даже выгодно. Но спасибо ей огромное, без нее мы бы сейчас развернулись и поехали назад в Улан-Батор. Мы не думали, что в Хорохорине может быть такая проблема, иначе разменяли бы в столице. Потеряли на обмене 100.000 тугриков, обед в приличном кафе в Монголии, ну ладно, хоть не нужно разворачиваться.
Сколько же в этом путешествии у нас сложностей на пути! Каждый день! И каждый раз только разрешается одна проблема, выдыхаешь, как накатывает новая! И это при том, что Кирилл тщательно готовился полгода, читал тонну отчетов, всё знает, а все равно сюрприз на сюрпризе. Непривычно. Обычно у него все предусмотрено.

Советуемся со старшими детьми и едем в итоге на горячие источники. Я хотела очень, но боялась, что Саня с Ксеней не захотят ехать 50 км по грунтовкам. Но нет, наши дети тоже психи, они влегкую согласились.
Едем, слушаем дальше Хемингуэя, я надеюсь, что Оля поспит, должна заснуть под монотонное чтение. Сработало!
На 25 тысяч тугриков купили кумыса и сыра из кумыса.

Свернули с асфальта на грунтовку, едем к теплым источникам. Решились свернуть с асфальта, потому что на этих теплых источниках курорт, надеялись на нормальную дорогу.
Дорога и была хорошей, без камней и стиральной доски, но  мы свернули не на основную дорогу с трассы, как выяснилось позже, а на какую-то левую. И эта левая должна была пересечь несколько рукавов реки, чтобы слиться с основной. Места тут идиллические совершенно: зеленые холмы, в перспективе горы, пасутся кони, яки и козы, при чем стад и юрт попадается много, очевидно, хорошие пастбища.

Едем, наблюдаем за пейзажем и живностью, дети соревнуются, кто увидит больше сусликов, все прекрасно. Подъезжаем к первому броду, Кирилл даже не останавливается, потому что ему кажется, что тут мелко, следы машин уходят в воду и выходят на другом берегу. Мы с Саней кричим: «папа, стой!» а он спокойно говорит: «все нормально, это хороший брод». Дальше все как в кино: мы въезжаем в реку, становится сразу понятно, что тут ой как глубоко, первая волна переливается через капот, машина зарывается в камни и буксует, Кирилл газует, пробует туда и сюда, только закапывается, глушит двигатель, открывает окно и выпрыгивает в него с плеском.

Двери открывать нельзя. Саня тут же стремительно с третьего ряда перелетает вперед и прыгает в открытое окно следом за отцом. У меня первая реакция - глубокое отчаяние, ложусь головой на торпеду и готовлюсь к худшему. В чувство приводит Ксеня, которая говорит, что надо отчерпывать воду в салоне. И вот мы стоим посреди реки, вода заливается через закрытые двери на пороги, Ксеня с Ниной с одной стороны, Надя - с другой отчерпывают воду стаканами, а я на переднем ряду беру у них стаканы с водой и выливаю в окна. Кирилл убежал в соседний кош за машиной, благо он недалеко, а Саня прикрутил крюк для буксировки, промокнув до трусов, и приготовил трос.

Минут 15 сидели посреди реки, потом приехали Кирилл на машине местных, нас подцепили на трос и собрались дергать, дальше все пошло неправильно. Мужики очень долго копались, а Кирилл уже завел движок и газовал в воде, машина заглохла.

У меня почти паника, в голове слово «гидроудар», Кирилл ставит на нейтралку и нас вытаскивают на берег с выключенным движком. На Кирилле лица нет. Открываем двери машины на берегу, льется вода, выходим. Ксенька быстро забирает детей и окучивает их сама, Кирилл с Саней открывают капот и долго что-то там вместе с мужиками рассматривают. Слушаю их голоса и понимаю, что они тоже говорят про гидроудар, что его вроде не должно было быть, но внутри под капотом все мокрое. Минут через 15 Кирилл пытается завестись и, о чудо, она заводится. Правда, начинает пищать изо всех сил, выдает новые ошибки: вода в топливном фильтре и засорение сажевого фильтра. Все предыдущие, кроме адблю, она по-прежнему пишет. Большая коллекция, ничего не скажешь.

Кирилл мрачен как туча, они с Сашей начинают обсуждать устройство двигателя и как могла попасть вода в топливный фильтр, куда она могла попасть, куда нет и тд.

Проходим этот рукав реки за два приема через островок, проезжаем еще чуть-чуть и упираемся во второй рукав, на этот раз Кирилл останавливается и идет проверять уровень воды. Вода выше колена. Нам туда нельзя.

Разворачиваемся, едем назад и при пересечении первого рукава в обратную сторону застреваем в гальке на подъеме. Кирилл буксует, Саша говорит: «ну хоть не в воде на этот раз!» Кирилл достает надувной домкрат и лопату и начинает привычную возню. Мелкие в труселях тут же залезают в реку, вода теплая, они купаются, им все прекрасно. Хорошо быть мелким. Папа застрял – ура, можно покупаться!

Я присматриваю место для ночевки, Кирилл с Саней откапывают машину. И вдруг навстречу подъезжает джип, там монголы, их отец немного понимает и говорит по-русски и нормально по-английски. Кирилл с Саней объясняют ему нашу ситуацию и он предлагает перетащить нас на тросе через второй брод с выключенным двигателем. Легко дергает с рывка из гравия, отцепляем трос, разворачиваемся, сами проходим первый брод, подъезжаем ко второму, опять подцепляемся на трос и тихо перекатываемся через второй брод. Уфф. Благодарим, прощаемся и едем дальше в сторону горячих источников, пытаясь понять, что с машиной и что можно сделать. Кирилл с Саней сидят спереди, я села на галерку, мужчины обсуждают, имеет ли смысл слить воду с топливного фильтра, делать это прямо сейчас или ехать до источников. И тут Кирилл понимает, что у нас больше не работает турбина, машина не дает больше 2500 оборотов.

Дорога на источники по левому берегу реки (орографически) довольно простая, больше никаких сюрпризов. Докатываемся до курорта, паркуемся, Кирилл идет узнавать, что да как. Возвращается с неутешительными новостями, купание 30 минут с носа стоит 30 тысяч тугриков, ночевка в юрте на курорте стоит 120 тысяч с носа. Искупаться еще можно, ночевать – точно нет.

Выходим, берем сумку с купальными вещами и заныриваем.
Купальня замечательная. Мужская и женская раздевалки отдельно, бассейны отделены друг от друга каменной грядой. В женской части бассейн меньше и мельче, вода холоднее, но все равно очень теплая. В мужской – больше, глубже и горячее. Какое-то время мы были одни, потом пришли монгольские дети, которые стали лазать туда-сюда через камни в разные бассейны, наши дети посмотрели на это и тоже решили слазать к папе и брату. Можно спокойно переговариваться между бассейнами. Ксенька, кажется, впервые в жизни сказала мне, глядя как я лежу в воде и пытаюсь успокоиться, а по мне скачут мелкие и не дают ни секунды передышки, как она сочувствует, понимает, как это все тяжело, что она возьмет детей на себя в Москве на выходные и уговорит папу один раз в жизни отпустить меня в какое-нибудь спа и тд. Я не была никогда ни в каких спа, да это и не важно, важно, что дочь так проявила сочувствие, что от ее внезапной поддержки немного спятившая на нервной почве мать почувствовала себя счастливой. Оказывается, достаточно даже не поступков, а просто понимания и поддержки, ух ты. Но главная мысль, которая меня гложет: если так плохо и страшно мне, то что должен чувствовать Кирилл, понимая, что сам загнал в реку машину, сам виноват во многих поломках и проблемах. И уже очень хочется домой. Очень. Понятно, что доехать до дома на неисправной машине тоже непросто будет.

Искупались с огромным удовольствием, Кирилл умчался раньше других к своей многострадальной машине.

Пока машина стояла полчаса и стекала, починилась турбина, мы выехали и поняли, что обороты поднимаются выше 2500. Настроение улучшилось заметно. Едем, ищем место под палатки, тут очень красивые зеленые горы, лес, река, хочется встать в хорошем месте.

И такой хороший вечер получился, спокойный, дружный, радостный. Пожарила добытую в столичном карефуре курицу, сварила рис, сделал чай и вытащила на сладкое все припасенные вкусняшки, сидели у костра, отдыхали после трудного дня, Ксенька хотела поиграть в руммикуб, которые мы возим с собой, а так ни разу и не играли, но дети так хорошо играли вместе все в крокодила, что менять игру не хотелось. Надя и Нина потихоньку вливаются во взрослые игры, еще не совсем полноправно, конечно, но зато с ними уже интересно. Хорошо, что после такого нервного дня такая славная стоянка и вечер. И как же хорошо, что дети, наконец, объединились, всем хорошо вместе, а не по отдельности. Слава Богу.
Спали как убитые.