Едем дальше, слушаем «Путешествие в Тянь-Шань», а я сегодня дочитала урывками «Чувства и чувствительность» Остин на телефоне. Перечитала, конечно. Жалею, что не скачала никаких книг больше на телефон, теперь в горах нет интернета, придется Сашкины книги читать.

После Баетова едем по плоскому сырту. Дорога подходит к краю долины и упирается в широкий "разлив" реки Терéк. Сейчас в реке нет воды. Мост здесь давно смыло, видимо, еще в Советские времена. Только на противоположном берегу стоит какой-то фрагмент пролета. По дну разлива проложено множество колей. У нас все-таки не джип, поэтому мы с Саней пошли на разведку, чтобы выбрать более ровную колею. Оказалось, что можно было ехать почти где угодно.

За рекой дорога ушла в небольшое боковое ущелье. Вскоре мы вернулись в основную долину, но уже существенно выше. Мы оказались над плоским зеленым сыртом, а Терек здесь промыл в нем глубокий каньон причудливой формы.

Нам надо преодолеть около десятка витков серпантина на подъеме к перевалу Боуролю, и с каждого нового витка открывается новый вид на бесконечные хребты и отроги, окружающие сырты Нарына и Терека. Останавливаемся на каждом повороте и выходим из машины любоваться необычными видами и бесконечно фотографируем.

Перевал Борулю 3240 м. Каждый виток дороги – новый вид, новое освещение, новый ракурс. Мы выпрыгиваем с Кириллом из машины и восхищенно охаем, снимаем, обсуждаем.
Красивейшие горы.

После перевала дорога начинает полого спускаться в сторону Атбашинской котловины, извиваясь по склонам зеленых ущелий. Остановились фотографировать недалеко от маленького летнего коша. Разговорились с пастухом.

Мы спросили, есть ли у них молоко. Прибежал снизу от коша сын хозяина, и мы дали ему пластиковые бутылки. Он убежал вниз, а мы продолжали общаться с хозяином. Оказалось, что у него можно купить еще какие-то молочные продукты и кумыс. Мы окликнули мальчишку и кинули ему вниз еще несколько бутылок.

Спросили у пастуха про дорогу, он нам сказал, что впереди есть пара грязных мест, но проехать можно. На прощанье дали детям пакет конфет.

С перевала по склону долины мы спустились на ее дно. Оно широкое и почти плоское, вполне можно назвать сыртом. Интересно тут на Тянь-Шане устроены горы. Высокие горные хребты часто имеют глубокие каньонообразные разрывы, чтобы пропустить какую-нибудь большую реку. То есть хребты не являются водоразделами на всем своем протяжении. Так Нарын пересекает несколько мощных кряжей. По этой долине мы вновь спускаемся к реке Терек, точнее к ее широким разлившимся верховьям.

Так мы и спустились по широкой долине к Тереку. Грунтовка прошла через заброшенный кош и стала пересекать каменистое ложе реки. Хорошо, воды сейчас мало, все броды были легкими, не сравнить с бродами в Восточном Караколе.

Теперь мы катим вверх вдоль Терека по широкой котловине. Холмы и горы вокруг стали какого-то яркого оранжевого цвета. Все это выглядит очень необычно. Потом мы через незаметный перевальчик попали в другую долину, которая уже относится к Ат-башинской котловине и уже скоро спустились к левому притоку Ат-Баши реке Каракоюн.

Спуск в котловину был короткий и пологий. Все-таки АтБашинская котловина расположена очень высоко по сравнению с долиной Нарына в районе впадения Терека.

Мы который вечер хотим встать пораньше, чтобы было вечером спокойное время на игры, чтение или фильм, но как назло не получается. Вот и сегодня мы вынуждены гнать до Таш-Рабата, чтобы договориться о конном походе. Завтра суббота, если не застолбить лошадок заранее, легко  можно пролететь.

По новой китайской трассе А 365 проезжаем буквально километр и снова сворачиваем в горы в ущелье Таш-Рабат.

Жмем по ущелью, смотрим по сторонам, ищем потенциальные места для стоянок. К Таш-Рабату подкатываем в начинающихся сумерках. Кирилл идет поговорить про лошадок к ближайшим юртам и вдруг обнаруживает, что у нас совершенно на нуле переднее левое колесо. Дальше началась суматоха, затянувшаяся на час: Кирилл искал дырку и заделывал ее на месте жгутом, подкачивал, добивался, чтобы колесо держало давление. Пока все бегали туда-сюда, к нам подтянулись местные киргизы с советами и просто сочувствующие дети. Холод жуткий, засунула заснувшую на моих руках Нинку в комбинезон, радуясь в очередной раз, что догадалась его взять, никакие флиски и ветровки сейчас не спасут. Дети все тоже переоделись под любопытными взглядами.
К тому моменту, когда Кирилл починил колесо, стемнело окончательно, и я решила переночевать в юрте, раз они тут прямо рядышком. Быстренько договорились, киргизка прислала своего сына затопить буржуйку, пока все наши дети сидели в более-менее теплой юрте-кухне. Мы с Кириллом втащили нужные вещи, подвинули кровати, чтоб можно было приготовить ужин, а потом Кирилл укатил на машине в следующий по ущелью кош, чтобы договориться о лошадках, тут их нет. 

Так мы с детьми первый раз в жизни оказались внутри жилой юрты одни, слушая, как снаружи ветер ревет и хлопает тканью в непроглядной черноте ночи. А у нас жарко горит кизяк в буржуйке, на одной из кроватей лежит кошечка, тускло горит лампочка ильича, работающая от генератора, пыхтящего на весь кош. Дети с ногами залезли на кровати, а я обнаружила, что забыла одну из продуктовых коробок в багажнике машины, поэтому варю ужин из имеющегося: гречка с тушенкой и луком. Приезжает усталый Кирилл, тоже залезает на кровать с ногами, потому что они стоят прямо на земляном полу, от которого сильно дует. В 10 вечера генератор выключают,  весь кош погружается в полную темень. Хорошо, что у нас есть лампа! Стол решили не тащить, дети говорят: «Поиграем, что у нас дастархан!» Едим прямо на кроватях и сразу ложимся спать.