8 июля. Лагерь наш стоит на красивейшем месте. Утром убедились, что это вообще единственное место для лагеря на дороге в Татев.

Наш лагерь

Больше мы не видели плоских мест. На следующем отроге, подобном нашему, стоит монастырская часовня. От нее открывается потрясающий вид на Татев, водопад и каньон Воротана. Видно часть дороги по которой нам ехать. Немного жутковато. До Татевского монастыря нужно преодолеть крутой серпантинный спуск к Чертову мосту, а затем гораздо более тяжелый подъем.

вид от часовни	монастырь Татев

В основном на второй передаче иногда на поворотах между языками серпантина, если надо объезжать колдобины и камни, приходится переходить на первую. Татевский монастырь искупает все трудности пути. В монастыре есть семиметровый каменный столб на шарнире. Если на него сильно надавить, чувствуется, как он отклоняется на несколько сантиметров. До последних землетрясений он отклонялся более, чем на метр. С монастырских стен над пропастью открывается впечатляющий вид на ущелье Воротана. Говорят, с этих стен в гражданскую войну сбросили в пропасть около 30 большевиков.

ущелье Воротана	крошечный храм у входа	каменный столб

Спускаемся к Чертову мосту. Это гигантский естественный мост над рекой. Воротан пробил под ним узкую и высокую пещеру длинной более сотни метров. Рядом теплые минеральные ванны. Теплый нарзан бьет из скалы прямо на дорогу.

языки дороги	ванна с мин.водой	Воротан

Возвращаемся на трассу, начинается спуск к Горису. Этот город отличается от других своим расположением на плоском наклонном дне долины и регулярной планировкой. В Карабах шоссе идет не заходя в город. В Капан, Мегри и Иран – прямо через город насквозь. При въезде в город остановились заправиться и подкачать шины. В переднем колесе давление упало на половину, где-то пробили. Эти штуки, к которым прикручиваются диски раскалились так, что вода кипела на них все 10 мин, пока мы поливали их водой из арыка. Грамотные в армянских автосервисах домкраты: такая тележка на двух колесах с длинной-длинной палкой. Подсовывают тележку под борт, виснут на палке, прижимают ее к земле, и машина поднята. Правда, пока рабочий возится с машиной, клиент стоит на палке. Здесь мужик нас кинул: за новую камеру (потом оказалось, что это старая) и за работу взял 3000 драмов = 160 р. Горис оставляет впечатление настороженного и неприветливого города. Едем в сторону Степанакерта. Поворачиваем направо на Хндзореск. Это полупещерное село, в котором жили еще в 50-е гг. Интересные скальные образования, отдаленно напоминающие Каппадокию в Турции. В Хндзореске мы встретили по-городскому одетого человека, который приехал, как выяснилось, из Еревана в свое родное село. Он здесь родился, и теперь называет себя пещерным человеком. Он и провел нам экскурсию по селу, его семья покинула свой полупещерный дом в Хндзореске только в 60-ые годы, после чего он поступил в Ереванский университет на мехмат. Водя нас по ущелью, он показал на питьевой источник и сказал: "Это лучшая вода в Армении!", потом добавил "Для меня..."

Хндзореск	Они не видились 20 лет

питьевой источник	надгробие

Расстались с ним очень тепло и покатили дальше, в Карабах. Граница проходит где-то по перевалу, где начинается на дороге хорошее покрытие. Шоссе очень извилисто. Набирает и теряет высоту, змеится по зеленому плато, траверсирует крутые склоны и отроги. Здорово смотреть на дорогу по другой стороне долины, где ты окажешься еще не скоро. С каждым поворотом открываются неповторимые виды. В России никогда не получал такого удовольствия от вождения. Погранпост стоит внизу в местечке Агавно уже километров в 15 от границы. Гаишник вежливо взял паспорта, документы на машину, занес в журнал, записал наш маршрут, вернул и пожелал счастливого пути. Никаких дополнительных документов не спрашивал.

Карабах

В Степанакерт приехали поздно вечером. На въезде тормознули гаишники. Весьма отличаются от армянских. Разговаривают очень жестко, никаких эмоций и никакой симпатии. Потребовал, чтобы я правильно поставил машину, только после этого стал смотреть документы. В Степанакерте центральные гостиницы на ремонте. Есть какие-то за городом. Мент говорил, что дорогие, но думаю, что нет. Остановились в частном пансионе на краю города у выхода дороги Север-Юг. 10000 драмов, условия: душ – это ведро воды, из которого моешься на улице в темноте за углом. Всего 173 км.

крепость	Подорванный мост

9 июля. Степанакерт приятный город, но смотреть там нечего. Позвонили в Москву (шокировали друзей: «Мы звоним из Нагорного Карабаха») и поехали в Аскеран. Начало дороги разбито, наглотались пыли, затем ничего. В Аскеране мощная крепость Майраберд, сыгравшая какую-то роль в русско-персидских войнах. Выехали на «освобожденные территории». Объехали мертвый Агдам, где азербайджанцы делали пойло, которое смели называть портвейном. Едем вдоль современной границы с Азербайджаном. Проехали сожженный и разбомбленный поселок. Вдоль дороги попадаются таблички: «ОСТОРОЖНО МИНЫ», «РАЗМИНИРОВАНО», «ВНИМАНИЕ МИНЫ». Иногда встречается сгоревшая искореженная бронетехника. Проехали взорванный большой мост через речку, сейчас проезд по временному низкому.

В Мартакерте тормознули менты. Смотрели документы, стали спрашивать разрешение МИДа Армении. Мы им говорим, что первый раз об этом слышим. Они требуют, чтобы мы разворачивались и отваливали. Я стал возмущаться: «На границе никто не предупредил, хотя мы сообщали свой маршрут, сказали бы на границе, мы бы сюда и не поехали». Потом менты долго ругались на армянском. Решили: «Пошли к начальнику УВД, только надень штаны и рубашку». Натягиваю на шортики теплые штаны, надеваю на маечку куртку. Мент садится ко мне в Волгу (остальным он велел ждать у дороги) и едем по каким-то помоечным задворкам к зданию УВД. Начальник усаживает за огромный стол, смотрит документы, расспрашивает, все подробно ему рассказываю. Он говорит: «Русские – наши старшие братья, ведь так?» и разрешает ехать к явному неудовольствию первого мента. Я попросил начальника какую-нибудь бумагу, чтобы пропустили на следующих постах, он не дал, говорит, что оттуда ему позвонят и он все скажет. Тот первый мент на прощанье нам сказал, чтобы мы не фотографировали последствия войны (разбитую технику, сожженные села и т.д.): «Все равно в аэропорту, у них есть специальные приборы, они увидят, что вы сняли, и отберут пленку». Мы еле сдерживая улыбки, сели в машину и покатили в сторону Дадиванка. До войны это была, видимо, хорошая дорога. Она связывала крупный поселок Кельбаджар с Азербайджаном. Но ее ни разу с тех пор не ремонтировали. Машин нет. Мы встретили только одну. Дорога извилистая с очень неровным профилем. Много серпантина. Есть развилки, непонятно куда ехать. Иногда теряли ориентацию об общем направлении пути. Кажется какой-то участок мы проехали по совсем старой, более длинной дороге. В нескольких местах дорога разрушена, в одном месте размыта и затоплена. Объезды проложены где по лесу, где по крупным камням. Все это неприятно. Две- три деревни, можно купить бензин. Продают из канистры дороже, чем внизу. Проехали еще один пост. Пока мы покупали бензин, подъехал тип на жигулях поболтал о чем то на армянском с продавщицей и укатил вперед. Оказалось это мент, нас увидел и поспешил на свой пост у шлагбаума. Требовал разрешение от МИДа. Мы ему объяснили ситуацию, он с мобильника позвонил начальнику и нехотя нас пустил. Тут нужна отдельная оговорка. В Карабах мы специально не планировали путешествие. (Если узнаем, что там спокойно, то поедем.) Выяснили, что спокойно и поехали. В Армении пытались собрать информацию о трех дорогах, обозначенных на карте, ведущих из ущелья Тартар в Армению. В основном все говорили, что таких дорог нет. Менты в Мартакерте сказали (видимо, в интересах постоянно скрывающих что-то военных), что мы там не проедем, это вездеходные закрытые дороги. Поэтому мы планировали (и так и сообщили в Мартакерте и на первом посту в Карабахе), что после Дадиванка поедем в Гандзасар, вернемся в Степанакерт и по трассе назад в Армению. И вдруг выясняем, что дорога есть, что можно, но сложно, проехать и на нашей рухляди. Это нам сказали люди, продававшие бензин, и подтвердил мент на втором посту. Едем, обсуждаем перспективу оказаться сегодня вечером снова на Севане. Но страшно, уж больно все пугают нас этой дорогой. Потихоньку склоняемся в пользу авантюры. Ехать более 300 км по уже пройденным дорогам, где все известно, не хочется, а тут наклевывается такое приключение! И, надо сказать, приключение вышло такое, какого и представить не могли. После поста дорога перестает крутиться серпантином вверх-вниз по склонам и надолго оседает на дне ущелья у самого Тартара. Проезжаем красивейшие места: ущелье глубокое, склоны доверху покрыты лесом, внизу ревет Тартар. Хочется остановиться, но раз мы решились на авантюру – надо ехать. В Дадиванке оставили машину на дороге и пошли пешком к монастырю. Встретили по дороге сурового и хмурого парня лет 30, он дал нам в провожатые мальчика. Вообще карабахские армяне сильно отличается от остальных армян, а особенно мужчины. По всем, кому больше 25-30, видно, что прошли войну. До монастыря идти минут 10-15. Это один из наиболее красиво расположенных монастырей, которых мы видели. Этот же парень подтвердил, что на легковой машине можно проехать через Зодский перевал. Если возвращаться в Армению по основной дороге, то надо поворачивать назад. Последний раз взвешиваем все за и против. Все, едем дальше. Единственно жаль, что не посмотрим монастырь Гандзасар.

Дадиванк

Только сели в машину и проехали несколько метров, звон и грохот мотора без глушителя. Труба глушителя соскочила с трубы, идущей от мотора, и беспомощно повисла навстречу движению. Выезжаем на ровное место, достаем домкрат. Прибежала толпа местных мальчишек, все что-то орали и суетились. Вышел из ближайшего дома мужик. Стали помогать. Парень сразу залез под поднятую машину и стал там дергать хомут. Мы с братом подложили на всякий случай под висевшие колеса большие камни, хотя все местные показывали жестами, что это не нужно. Они ничего не боятся. Оказалось, что на автосервисе, где нам варили глушитель, поленились поменять сорванные гайки. Мужик долго искал в своем хозяйстве такие же. Мальчишки в это время устроили представление: всей толпой ринулись купаться в одежде в Тартар. Их там здорово крутило, они изображали всплывшие трупы. Потом бегали вокруг поднятой машины, то ли в шутку, то ли серьезно дрались. Все это сопровождалось дикими криками и воплями. Пришел мужик, парень опять залез под машину. Надо сказать, что дети совершенно не понимали и не говорили по-русски. Мужик – еле-еле. Предложили деньги за помощь, не взял. Наконец поехали. Сразу за Дадиванком проходила советская граница Карабаха, начинаются освобожденные территории. Через 2-3 км от Дадиванка со скальной стены, идущей справа от дороги срывается красивейший водопад. Вода падает почти на дорогу и ручьями по ней стекает в сторону Тартара. Водопад окружен ореолом брызг, в которых на солнце вспыхивает радуга. Под ним может поместиться человек 5 или 6. Струя, падая с десятиметровой высоты, вибрирует и здорово колотит по плечам и спине.

Каньон реки Тартар	Водопад

Где-то в 8 км от Дадиванка развилка: налево по ущелью Тартара в Кельбаджар, направо по меньшему ущелью на Зодский перевал. Повернули направо, и сразу пост. В домике сидели мент и военный – майор. Мы сдуру дали загранпаспорта, если б дали русские, может все обошлось. Мент тупо уставился на разноцветные голографические визы, утверждая, что со мной едут иностранцы. Стал требовать разрешение МИДа: «А вдруг вы азербайджанские шпионы?». Я ему долго объяснял кто мы такие, рассказывал про разговор с начальником УВД в Мартакерте. Это его мало интересует, здесь Шаумянский район. В общем, он отказался пускать. Мент был туповатого вида и очень плохо говорил по-русски. Майор вступился за нас, они долго ругались и орали друг на друга на армянском. Известное противостояние ментов и военных. Майор сильно выругался и предложил мне ехать в Кельбаджар, где есть начальник «этой маленькой собачки», обещал помочь. Майор, видимо, и ждал на посту попутку в Кельбаджар. Человек он был грузный, пришлось посадить его впереди, сзади сидели вчетвером. От него узнали, что есть другая дорога в Варденис, из Кельбаджара, она тоже проезжая, но круче и хуже той, что идет через Зодский перевал. Майор возвращался то ли из отпуска, то ли еще откуда. До Кельбаджара (армяне его переименовали в Карвачар) от поста чуть больше 20 км. Неплохая каменистая грунтовка. Крутой взлет перед Кельбаджаром. Кельбаджар был крупным азербайджанским поселком городского типа, жило в нем почти 6 тыс. человек. В конце войны в 1994 г. армяне «освободили» Кельбаджарский район. Майор рассказывал, что за поселок были очень тяжелые бои, пока его не подожгли, не могли взять. И сейчас видно, что это был благоустроенный поселок. Центральная площадь, подобие бульвара. Ныне все разбито. Дома выжжены, стоят без крыш. Ослы бродят по развалинам, выглядывая из пустых окон. Несколько уцелевших или отремонтированных домов занимают военные. Есть небольшая лавка, но бензина нет. Начальник оказался где-то на своей пасеке. Связаться по рации с ним не смогли. Майор обнимался и болтал со всеми встречными. Непонятно чего долго ждали. Один военный сказал, что мы на Волге не проедем по кельбаджарской дороге в Варденис. Он только приехал оттуда на Ниве. Остается только ехать через «маленькую собачку» на Зодский перевал. Через какое-то время майор привел капитана, парня лет 25. Он ехал домой в Гюмри, где его ждала невеста. Но «собачке» мы должны были сказать, что это сопровождающий, которого нам дали военные, он нас проводит до Вардениса и вернется. Парень по-русски и двух слов связать не мог. Похоже, ездить вшестером на Волге становится традицией. По дороге мы кое-как научились понимать друг друга. Капитан был совсем молодым во время войны. Похоже, и офицером его сделали как боевика со стажем. На стороне тюрок (так армяне называют азербайджанцев) воевало много наемников арабов, хохлов, чеченцев, были и русские наемники. За армян воевали русские добровольцы. У капитана был друг Вова, который учил его воевать. Рассказывал, как они с ним взяли ночью склад оружия, зарезав двух тюрок. Вову в конце войны убил снайпер. Но на то, что бы пончть этот не слишком длинный рассказ у нас ушел час, наверное. Это сильно напоминало игру в коров, когда человек обяъсняет какое-то слово знаками, но не словами. Заехали по дороге в полуживую деревню на другую сторону Тартара через хлипкий мостик купить бензина. На колдобинах в деревне с глушителем случилась та же беда, что и прошлый раз. Опять домкратим. Военный, продавший нам бензин, залез под машину. Потом он ногами заколотил трубу на трубу и надел хомут. Приехали на пост. «Собачка» потявкала, но шлагбаум открыла. Едем вверх по дну ущелья – левого притока Тартара. Ущелье очень узкое, глубокое и извилистое. По сооруженному наспех военными железному мосту дорога перешла на другую сторону реки. Пришлось высаживать всех пассажиров, въезды на мост засыпались крупными камнями, я боялся, что заденем глушителем. Мост колейный, но колеи довольно широкие, не очень страшно. После моста начинается один из самых впечатляющих участков дороги. Стены ущелья почти сходятся над головой, иногда они существенно нависают то над дорогой, то над рекой. На дне ущелья только и помещаются узкая дорога, да бушующая река. Дорога местами засыпана свалившимися сверху камнями, что создает существенные трудности. Два - три мелких брода. Каньон кончается, дорога выходит на зеленое ущелье. Несколько неприятных спусков-подъемов. Сигналим перед крутыми поворотами. Встретили две машины. Это все машины военных. Проехали еще один пост, на этот раз не ментовский, а военный. Капитан поболтал с ними несколько минут, шлагбаум подняли. Слева сожженный танк. Капитан рассказывает, что его подбили из гранатомета. Там были два тюрка и хохол.

	подьем на Зодский перевал

Дорога выбирается из ущелья, начинаются серпантины. Это был самый напряженный момент всего путешествия. Дорога очень неровная, размытая ручьями. Машина перегружена. Приходится ехать между колеями. На неровности лучше наезжать колесами, чем пытаться их объехать. Постоянно бьемся глушителем. Все вцепились в кресла и напряженно смотрят на дорогу. Неприятно, когда машина раскачается на неровностях и вдруг со всей дури ударится дном о камень. Уже сумерки, если оторвется снова глушитель, пока его починим, придется ехать на перевал в темноте. Капитан слышит слово «перевал», говорит: здесь на дороге 16 перевалов. Мы испугались сначала, но потом поняли, под «перевалами» он имел в виду 16 витков серпантина. Было несколько особо крутых подъемов. Переходишь на первую, и все равно машина глохнет. Все вылезают, завожу мотор, начинают толкать. Наконец сплошной серпантин кончился. Вокруг зеленые луга, журчит ручей вдоль дороги. Опустился густой туман, или мы въехали в облака, что одно и тоже. Еще несколько витков, где-то здесь перевальная точка 2400 м. Мы снова в Армении. Все как-то повеселели. Едем уже давно с фарами. Где-то Андрей пересел к капитану на переднее сиденье и всю оставшуюся дорогу был вынужден с ним вобнимку "культурно беседовать". Крутой спуск, фары выхватывают из темноты шлагбаум, снова пост. Взяли паспорта, документы на машину, все записали в журнал. Здесь в Зоде добывают золото. Потом в Ереване мы видели крутые Хамеры с "люстрами", они как раз из Зода. Дороги неплохие, следы от карьерных самосвалов. Капитан показывал дорогу на многочисленных развилках. Ночью без него мы бы заблудились. 20 км от Зода Варденис, в нем разбитые дороги. Опять заметна разница между подъемом на перевал и спуском к Севану. Нам вообще то надо было направо, но пришлось везти капитана около 40 км почти до самого Мартуни. Здешняя дорога достала. Все уже нервничают, надо где-то ночевать. Совсем темно. Асфальт довольно ровный, а то начнутся такие колдобины, что едешь едва ли 10 км/час. Высадили капитана, свернули по первой попавшейся колее в сторону Севана. Много развилок, думаю, много и не заметили. Попали в какое-то болото с глубокой колеей. Наконец выехали к Севану, почти в воду. Всюду заболоченная грязь, отъехали метров 50 прямо по полю, поставили палатки где попало. Какие-то белые мотыльки бросались тучами на свет фар и фонарей, залепляя лицо. Легче было в темноте наощупь. Сразу легли спать. Всего 277 км.