День 16. (7 июля) Вставали неохотно и поэтапно, папа не сердился, дал поваляться желающим. Первой, как обычно, проснулась Нина за пару минут до шестичасового будильника (время московское, по местному было восемь утра).  В комнатах немного душно, на улице значительно приятнее: небо затянуто облаками, дует ветерок.

Решили не завтракать в ресторане при караван-сарае, а пойти на улицу. Пока Кирилл с Саней носили вещи в машину через дорогу, мы с девочками стояли на тротуаре у ворот караван-сарая. Как обычно за те пару минут, что мы прождали мальчиков, Нину успели поцеловать два человека и еще пара прохожих помурлыкали с ней на своем азербайджанском.

Поднимаемся по все той же центральной улице и попадаем на территорию дворца шаха. Там же завтракаем в ресторанчике на 12 манатов. Что-то нам не везет, опять все одно и то же: сыр, помидоры, лаваш, заказали омлет, нам принесли яичницу. Они называют омлетом яичницу в противовес вареному яйцу. Ксенька, конечно, поныла, что она не любит яичницу, но делать нечего, хоть белок слопала.

Хорошо у них тут устроены все ресторанчики, столики разбросаны по саду, над каждым своя сень из виноградных лоз, очень приятно.

Покупаем билеты во дворец и идем во дворик дожидаться, пока экскурсовод отпустит предыдущую группу и проведет нас. Пока ждали, встретили опять вчерашнего пожилого иранца с семьей, который умилялся Нинке, сегодня разговорились на английском, они путешествуют из Ирана на машине по Турции, Армении, Грузии и Азербайджану. Были в прошлом году в Москве и Питере. Очень хвалили собор Василия Блаженного на Красной площади.

Кирилл посетовал, что хотел поехать в Иран, но не может из-за того, что иранцы на границе при въезде берут полную таможенную стоимость машины на хранение. Если ты потеряешь машину по каким-то причинам, то останешься и без машины, и без депозита. Иранцы были очень удивлены, они ничего такого не слыхали. Обменялись визитками, иранец предложил уточнить условия въезда и написать нам.

Особый интерес вызвала эта крепость Шеки у детей, потому что мы недавно слушали аудиокнигу «Хаджи-Мурат», а ее главного героя держали именно в этой крепости. Вот такое переплетение литературной действительности и истории.
После дворца зашли в краеведческий музей, расположенный в «албанской церкви». "Албанская церковь" - это бывшая церковь русского гарнизона, находившегося в крепости. Церковь была переделана из мечети. Но Азербайджанские "историки" теперь все церкви называют Албанскими на всякий случай, чтобы их не заподозрили в неполиткорректности. И армянские, и грузинские, ну и русские в кучу, все теперь албанские. Как бы то ни было, музей там ерундовский, можно не ходить. В любой лавке в Лагиче медных дел в сто раз больше и любопытнее, чем здесь.

Зашли по дороге к машине в магазинчик с пахлавой, витрина которого была прилеплена прямо к жилому дому. Резал и взвешивал пахлаву шекинский аксакал, он же ее и печет по старинным семейным рецептам. Внучка помогала с упаковкой пахлавы. Читала, что тут в Шеки есть несколько семей, передающих от отца к сыну рецепт пахлавы уже более двухсот лет. Это, очевидно, именно такой случай. Купили два килограмма (по 4 маната за кг), не знаю только, довезем ли до дома.  

Хозяин поинтересовался, где мы ночевали. Говорим, что в караван-сарае, он понимающе кивает: «А, понятно, в Паласе». Мы поправляем, нет, в самом караван-сарае, он неодобрительно качает головой и явно удивляется. По местным меркам пятизвездочный палас заслуживает куда большего одобрения, чем старинный беззвездный караван-сарай. На прощание принес еще литровую банку варенья из шелковицы с орехами в подарок, Кирилл очень расхваливал это варенье.

На узеньких каменистых дорожках села Киш встречаем вереницу черных машин с мигалками. Кирилл вжимается на повороте в каменную кладку стены и пропускает всех, окна открыты, он комментирует: «Серьезные ребята, наверное, раз с мигалками». Водитель одной из машин снисходительно улыбается и говорит: «Так…» Ему явно льстит наш комментарий.

Согласно армянскому историку Мовсесу Каганкатваци, в I веке н. э. святой Елисей, ученик апостола Фаддея, прибыл в местечко по имени Гис, где он построил церковь и проповедовал христианство. Церковь, в скором времени, стала «духовным центром и местом просвещения людей Востока». Здесь же святой Елисей был убит около языческого алтаря. Ко времени прихода русских на Кавказ Киш был одним из сёл, население которых продолжало осознавать себя удинами. Удинский язык преобладал в регионе вплоть до XIX века. Многие армяне поселились здесь, бежав от тюркско-монгольских вторжений, ещё больше армян переселилось в регион после прихода русских в начале XIX века. Сейчас в селе нет представителей ни удин, ни армян.

Существующее здание церкви не может быть датировано временами святого Елисея, но археологические находки показывают, что церковь расположена на территории, использовавшейся для отправления культовых обрядов с древних времен. Церковь вероятно построили в районе XII века.

Вокруг церкви очень много споров, которые носят политический характер. Армяне считают эту церковь своей, грузины считают, что церковь изначально была построена православной, следовательно грузинской, азербайджанцы быстренько реанимировали удин, которые тоже считают церковь своей. Но тюрки - те еще историки. Локомотив азербайджанской идеологии "албанцы=азербайджанцы" Фарида Мамедова вообще датирует церковь концом I-го века. Но эту идеологию всерьез никто не воспринимает, она живет только внутри страны.

Возвращаемся в Шеки и едем в Гах, Кирилл останавливается на перекрестке и уточняет, цел ли мост, читал где-то, что он рухнул. Народ кивает, мы едем дальше. Испуганный навигатор все пытается нас вернуть на какую-то объездную, у него нет этих дорог, он считает, что мы гоним по чистому полю.

Подсказала детям поиграть в клеточки, Саня рисует фигуру из прямых линий и диктует Ксеньке: «Одна клетка влево, две вверх, три вправо» и т.д. У Ксени в итоге получается какая-то фигура, если Саня сам не ошибался, что случается. :) Все при деле, Нино спит, я веду дневник.

Подъезжая к Гаху, недалеко от реки Кумур видим над дорогой большую кирпичную церковь. Это грузинская церковь XIX века. Здесь в Алазанской долине до сих пор еще живут грузины, несмотря на то, что руководство Азербайджана вот уже сотню лет (собственно столько, сколько существует сам Азербайджан) потихоньку выдавливает их из страны.

В самом городке Гах есть еще одна грузинская церковь, и она действующая. Зашли в церковь в селе Гах и сразу поняли, что она принадлежит грузинам и в ней проводятся службы. При входе икона святой Нины Грузинской, святого Георгия, пахнет живым храмом, ладаном. Лежат свечи, книги на грузинском. Сразу как-то потеплело на сердце.

Разговорились с одним здешним грузином, он поведал печальную повесть последних дней. Десять дней назад местный священник-грузин уехал на родину по делам, обратно его не пускают. Стоит распахнутый храм, приходят люди, мы сами это видели, а священника не пускают, пока он не сменит гражданство на азербайджанское. Очень и очень грустно.

Наш грузин машет руками и сердито говорит: «Соображают они там или нет?!? Где ваш Владимир Владимирович? Почему не приходит и не разбирается тут? Совсем беспорядок устроили!» Кирилл возражает: «Да где ж ему тут разобраться, у него с Украиной проблем море… » Грузин уверенно: «Нет, он может! Точно может!»

Оказывается, все армяне покинули эти места в 1992 году, а грузин теснят азербайджанцы с восьмидесятых годов, теперь остался тут только один храм, да и в том нет священника. А в Грузии сто мечетей, никаких проблем у тамошних мулл нет, христиане веротерпимы и не чинят никаких им препятствий.  Кирилл спрашивает грузина про Албанию, он отвечает: «Какая Албания?? Она в седьмом веке закончилась, а наши храмы 19 века! Азербайджанцы теперь все приписывают Албании, а нас как будто нет тут!»

Удивительно, в селах этнических меньшинств Азербайджана везде рекламируют толерантность властей и т.д. Но в реальности они толерантны только к таким мизерным народам, которые не имеют никого веса внутри страны и не имеют внешней поддержки. А армяне и грузины тут изгои, первых выжили совсем, вторых тоже уже почти выдавили из страны. Им не дают возможность работать, дети все уезжают, остаются только старики доживать свой век.

Жена нашего грузина вышла из кухни в фартуке, покрытом мучной пылью, взяла Нину на руки, страшно удивилась, что ту зовут Нина, прониклась к ней. Говорит по-русски не очень хорошо.

- Где у него носки?
- Ей жарко, носки не нужны, и так голова потеет.
- Ай-яй! – неодобрительно щелкает языком и качает головой.
- А где он будет спать? – видит, что Нина засыпает.
- В машине, в кресле будет спать – показываю руками кресло.
- Ай-яй! – опять неодобрительно щелкает языком  и качает головой.

Прощаемся, уходим к машине, она догоняет и протягивает традиционный грузинский лаваш с двумя ручками, дети даже не сразу понимают, что это. Горячий! Хрустящий! Вся машина в крошках :)

Бассейн Курмух-чая, левого притока Алазани, где находится село Илису, некогда принадлежал Грузии и составлял особое эриставство (феодальное владение) Тсукет. В начале XVII века, после погрома Кахетинского царства Шах-Аббасом, здесь возник султанат, названный Елисуйским, по имени главного селения Елису (Илису). В начале XIX века Илисуйский султанат был присоединён к России. В отличие от своих соседей, илисуйские султаны активно сотрудничали с русскими властями на Кавказе, в частности неоднократно оказывая им военную помощь. За это имперская администрация помогла последнему султану Даниял-беку подчинить своей власти долину верхнего Самура с главным селением Цахур. Впоследствии отношения елисуйского правителя с русской администрацией ухудшились.

16 июня 1844 года Даниял-бек в главной мечети Илису поклялся на Коране сражаться с Российской империей. Через 4 дня Джаробелоканский военно-окружной начальник генерал-майор Г. Е. Шварц со своим отрядом вступил в пределы султаната. 25 июня русские под Агатаем разбили трёхтысячное войско Даниял-бека, а 3 июля с боем заняли и сам аул Илису. Султану удалось бежать в горы. Илису был разрушен, не тронули при этом только городскую мечеть.

В январе 1847 года жители Илису обратились к Шамилю за помощью в борьбе с русскими, пообещав поднять восстание, как только войска имама спустятся с гор. 16 мая горское войско под командованием Даниял-бека вступило в пределы Илису. Милиция частью перешла на сторону султана, частью разбежалась. Наступление на Илису носило отвлекающий характер. Когда стало ясно, что поход Даниял-бека не мешает русским воевать в Дагестане, Шамиль потерял к нему интерес и отозвал султана.

Большинство населения Илису - цахуры, но на цахурском уже почти никто не говорит. Цаху́ры  — один из коренных народов Кавказа, исторически проживающий в южных районах Дагестана и на северо-западе Азербайджана. Являются самым малочисленным из народов Дагестана. Говорят на цахурском языке, который относится к лезгинской ветви кавказских языков.
Цахуры, как и другие народности лезгинской группы, как по языку, так и в этнокультурном отношении близки с другими народами Дагестана. Предки этих народностей исторически входили в состав многоплеменного государственного объединения — Кавказскую Албанию, и были известны под общим именем «албан».

Подъезжаем к водопаду Илису, километрах в двух от него асфальт заканчивается, начинается дорога, проезжая только для полноприводных машин. Тут же тусуются азербайджанцы под тентом, пьют чай, играют в нарды и предлагают за 10 манатов провезти нас на уазике эти 2 километра до водопада. Совещаемся, решаем взять с собой продукты для обеда и поесть там. Проблем нет, нас полчаса подождут у водопада.

Езда на старинном уазике по горной дороге с крутыми подъемами – сама по себе для детей уже приключение. Уазик рычит, водитель переходит на пониженную, нас мотает и подбрасывает к тряпичному потолку.  Нина сидит у меня на коленках, вцепившись пальцами в руку.

Водопад стоящий, красивый. Правда, Саня поглядел на него и скептически заявил: «В Норвегии это называется влажный склон, ну ладно…» Вода с большой высоты небольшим потоком падает вниз на камни, создавая вокруг облако мелкой водяной пыли. Мы посчитали, что от начала до конца вода пролетает секунд за 5-6. Долго.

Раскладываем в стороне наш обед: хлеб, подаренный грузинами, компот, подаренный азербайджанцем в кафе, помидоры, сметану и сыр, купленные у молокан, - и с удовольствием все это уплетаем. Мне приходится уворачиваться от Нинкиных ручонок, но она все-таки успевает один раз ухватиться за мой кусок лаваша и один раз выбить у меня его из рук. Дети хохочут и подставляют ей свои куски. Наверное, это уже можно назвать пресловутым пищевым интересом, после которого следует начинать прикорм. Подождем все же до полугода еще месяц с небольшим.

Уазик привез нас обратно к машине, один из азербайджанцев позвал нас пить горный чай к нему под тент, другой попросил Нину на руки и фотографировался с ней.

Чай тут заваривают действительно очень вкусный с чабрецом и мятой. Выпили по несколько стеклянных турецких чашечек, из которых тут везде пьют чай. Приятный мужчина, угощавший нас, немного утомил какой-то странной эзотерической проповедью, но нам удалось переключить его на объяснение правил игры в нарды.

Возвращаемся через Илису назад в сторону Гаха. Все-таки очень впечатляют старинные двухэтажные дома на улицах Илису. На первых этажах, видимо, находилась хозяйственная часть, в которую ведут арочные ворота. Второй этаж жилой.

По дороге от водопада вниз много кафе, на обочинах стоят кипящие самовары, а через дорогу над обрывом народ паркует свои машины, стелет покрывала и устраивает пикники. Бродят овцы, тут же им связывают ноги, режут, и свежуют. Проехали штуки три ларька с мясом.  

Возвращаемся в Гах и продолжаем движение на северо-запад вдоль Главного Кавказского хребта. Снова сворачиваем в горы в цахурское село Кум. В Куме стоят еще остатки древней христианской базилики. На этот раз это, видимо, реально церковь Кавказской Албании. Построена она в V-VI веке.

Внутреннее пространство базилики расчленено двумя парами Т-образных столбов на три нефа. Центральные более широкие и высокие. Нефы базилики когда-то покрывали каменные коробовые своды. Позже храм был обстроен просторными четырехпролетными арочными галереями-притворами. От них сохранились основания колонн.

Построена церковь из тщательно подобранного синеватого и темно-зеленого булыжного камня. Колонны внешних галерей, арки, перемычки — выведены из обожженного плиточного кирпича, которыми обложены также опорные столбы интерьера.

Назад спускаемся на дорогу Гах-Закатала, но дальше асфальт исчезает, и дорога превращается в укатанный ухабистый грейдер. Сворачиваем в Лекит, а здесь в селе снова асфальт на прямой, как стрела дороге.

Кирилл смеется, перед нами едет старинный грузовик, у которого над колесами с двух сторон торчат острия вил: «Как древняя боевая колесница! Попробуй обгони!»

Лекит - это тоже цахурское село, здесь старики еще помнят цахурский язык. Доехали до села Лекит по асфальту, потом попетляли по самому селу по размытой ручьями каменистой дорожке, буквально у последнего дома припарковали машину, потому что дальше проехать мы уже не могли.

Нина как раз только что поела, посадила ее в рюкзак. До церквей от этого места было около километра вверх в горы, вышли в 16:30, вернулись потом к машине в 17:30.  Шли легко, потому что на улице уже нежарко. Внизу справа постоянно слышно шум арыка, вдоль дороги с обеих сторон проволока, везде пастбища. Идем, разговариваем, Кирилл рассказывает детям про мусульманство, и мне послушать интересно. Дети задают сто вопросов, Кирилл интересно рассказывает про границы личности, про личного и безличного Бога, про то, почему менее цивилизованным племенам было проще принятие мусульманства и т.д.

Странный у них тут климат: цветут гранаты, висят зеленые помидоры на плетях за заборами, такое ощущение, что огороды примерно та той же стадии развития, что у нас в средней полосе.

Через минут 15-20 поднялись к руинам храмов. Видимо, когда-то здесь был крупный монастырь. Несколько больших храмов-базилик и несколько совсем маленьких, один из них, наверное, был крестильным, там видно остатки чего-то, напоминающего купель. Сейчас вокруг пастбище, вокруг храмов отдельно от остального стада пасутся телята. Внутри храмов они прячутся от жары, там все закидано навозом. Грустное зрелище. Обходим каждый храм, рассматриваем, подмечаем интересные детали.

Здесь, между деревнями Лекит и Котюклю на лесной каменистой дороге стоят развалины монастыря, известного как "Семь церквей". О монастыре ничего не известно вообще. Назван он так по числу памятников: две базилики и пять часовен.

Исследователи относят этот комплекс церквей к VII веку. Но серьезных исследований не было. Так что эти разрушающиеся руины все еще ждут, чтобы их просто хотя бы обмерили. С правой стороны дороги стоит трехнефная базилика, вероятно купольная, и пять маленьких зальных часовенок. С левой стороны стоит сильно руинированная трехнефная базилика.

Церкви сложены из булыжников, но одна из часовен была сложена из тесаных плит. Местные жители выломали почти все плиты, и восточная стена часовни теперь напоминает гриб.

У нас в планах было где-то здесь заночевать рядом с монастырем, но, так как на машине досюда доехать не удалось, то будем искать место для ночевки дальше. Возвращаемся к машине. Где-то здесь в Леките есть еще один очень интересный круглый храм, который его открыватель Петр Барановский связывает с армянским Звартноцом. Но локализовать этот храм заранее нам не удалось, а здесь в Леките мы, честно говоря, уже забыли про него. Но от этого храма мало что осталось.

Вообще, все, что касается наследия Кавказской Албании, чрезвычайно политизировано. Азербайджанские историки крайне нечистоплотны, но их опусы пишутся исключительно для внутреннего рынка. Никто "снаружи" эту галиматью читать не будет. Тюрки теперь пытаются вести свою родословную от Кавказской Албании, и им очень важно придумать, что культура этой страны была древней и абсолютно независимой, главное, независимой от Армении. Поэтому все датировки у них плавно съезжают к первому веку.

Есть интересная статья еще 1977 года А.Л. Якобсона "Архитектурные связи Кавказской Албании и Армении". В этой статье автор приходит к выводу, что раннесредневековое зодчество Кавказкой Албании ориентировалось преимущественно на Армению.

Возвращаемся обратно к машине и потихоньку съезжаем вниз до центра села, где начинается асфальт. Кирилл несколько раз останавливается, чтобы спросить, где лучше дорога, тут, как и везде в Азербайджане, люди старше 30 хорошо понимают по-русски.

Пора искать стоянку, Кирилл сосредоточенно смотрит карту, потом  произносит что-то вроде: «О! Нашел! Отлично, едем!» И мы катим в нужном направлении, вскоре находим подходящее место на выкошенном лугу под здоровым деревом грецкого ореха, уютно и в случае чего можно спрятаться от жары или дождя.

У нас сегодня много хлопот, то есть их всегда много, но сегодня особенно – нужно постирать гору накопившегося грязного белья. Мы с Кириллом одновременно делаем кучу дел: освобождаем три одежные коробки и ставим их рядком для стирки, первого полоскания и второго. Потом я сортирую одежду по цветам в кучи на траве и замачиваю первую порцию. Кирилл в это время ставит палатку, я чищу картошку и начинаю готовить ужин. Так и бегаем до вечера от всех своих дел к коробкам со стиркой: я стираю, Кирилл полощет по два раза, меняя воду.  Смеемся, вспоминая нашу прошлогоднюю норвежскую примету: стирка к дождю. Ну уж тут она никак не оправдается! Нина, добрая девочка, хорошо лежит в коляске и наблюдает за нашей беготней, но во время ужина приходится брать ее на руки. Теперь это не так просто, Нина вечно норовит схватить что-нибудь своими цепкими пальчиками, влезает руками в тарелку, выбивает из рук чашку. Я вспоминаю забытые навыки еды с маленьким гекатонхейером на руках и ценой облитых вином штанов умудряюсь поесть. Вечереет, все принимают душ и разбредаются по палаткам. Саня с Ксеней с налобными фонариками кучкуются в одной спальне и читают еще очень долго. Саня «Таинственный сад» по школьному списку, Ксенька «Машу и Сашу», что-то тут она существенно медленнее читает, чем дома. Укладываю Нино и с удивлением прислушиваюсь к звукам: дождь!  Мы с Кириллом переговариваемся через стенки палатки, недоумеваем оба, он с детьми бежит спасать от дождя все вещи на улице. Вечером разгоняем детей по местам, отнимаем книжки и фонарики. Они сопротивляются!
Вытаскиваем стол под дерево с грецкими орехами, кипятим чай и уже в полной темноте сидим с папой в креслах, вытянув усталые ноги на стулья, разговариваем, цыкаем на неугомонных детей и пьем чай, заедая его подаренным вареньем из шелковицы с грецкими орехами. Оно такое тягучее и темно-коричневое, что чем-то даже напоминает мед.
Ночь прошла спокойно, не считая странных криков не то птиц, не то шакалов каких-нибудь. От этих воплей все просыпались и переговаривались.