Из Кубы (Губы) мы едем в горы по долине реки Гадьялчай. Сначала это обычная долина с несколькими селами, в которых дорога делает крутые повороты. А потом долина сужается до узкого каньона, и начинаются красивейшие места.

Дорога пока еще покрыта асфальтом, но периодически он пропадает. Несколькими петлями мы выбираемся со дна ущелья. Гадьялчай шумит где-то внизу в узком скальном каньоне, а здесь наверху открываются удивительные виды на странные горы. Какой же разнообразный Кавказ! Таких гор мы еще не видели.

Дорога покидает долину Гадьялчай и уходит в боковое ущелье. Проезжаем через большой аул Джек. Здесь местные дети продают проезжающим туристам сушеные высокогорные травы.

Часто останавливаемся, чтобы фотографировать. Сильный холодный ветер загоняет обратно в машину. Вскоре, перевалив через хребет, снова возвращаемся в долину реки Гадьялчай.

Дорога обогнула очень узкий и глубокий каньон и вернулась в ущелье, которое здесь наверху расширилось и превратилось в огромный цирк с плоским широким дном.

Подъезжаем к цели нашего путешествия - уникальному высокогорному аулу Хыналыг. В чем же его уникальность? Да во всем, начиная от высоты в 2100 м и труднодоступности, до невероятной красоты здешних гор - северных склонов Главного Кавказского хребта - отрогов Шахдага. Но самое интересное это то, что аул Хыналыг - это аул одного народа хиналугцев, которые сами себя называют Кетш, Ketş.

Хиналугцев всего около 3000 человек. Большая часть их живет здесь, и еще 600 человек в соседнем ауле. Жители Хыналыга делятся на четыре рода. У каждого свое кладбище, свои традиционные узоры ковров. Хиналугский — одноаульный язык, потому в нём нет диалектов и говоров. Однако в речи жителей верхней, средней и южной части селения наблюдаются некоторые различия (главным образом фонетические). Язык считается бесписьменным, однако в 1991 году в Баку вышла книга «ХӀикмаьти чаьлаьнг» на хиналугском языке (кириллическая графика). Преподавание хиналугского языка велось для 1-4 классов с 1993 по 1999 год, но было прекращено, как полагают, по причине заинтересованности родителей в том, чтобы их дети научились хорошо читать и писать по-азербайджански. В 2007 году был принят алфавит хыналыгского языка на основе латиницы.

Пока по склонам бродят отары, пасутся на привязи лошадки с жеребятами, лежат в тени разомлевшие ослики, рождаются у людей черноглазые смуглые малыши и носятся в шлепанцах по селу, а женщины носят из источника воду и топчут ногами в каменных ваннах овечью шерсть, но долго ли это продлится? Когда все блага цивилизации дойдут сюда и вытеснят простые радости естественной жизни? Скоро, наверное, все это останется только для развлечения туристов.

Дело в том, что Хыналыг большую часть года абсолютно отрезан от остального мира. С октября по апрель все перевалы завалены снегом. А до 2006 года сюда вообще не было нормальной дороги. Проехать можно было только летом на чем-нибудь почти вездеходном.

Климат, кстати, здесь довольно суровый. В январе средняя температура -14. Тридцатиградусные морозы не редкость. Деревьев здесь нет, следовательно дров тоже нет. Все лето жители аула заготавливают и сушат кирпичи из навоза и соломы. Солома нужна, чтобы брикеты не разваливались. Все свободные места в ауле заняты целыми штабелями таких кирпичей из навоза, сложенных со щелями, чтобы лучше сохнуть.

Какие-то смешливые мальчишки стали навязчиво предлагать помощь в поисках музея, мы отказались, у нас нет мелких монет, нечем будет отблагодарить, но им не объяснишь, в отличие от старшего поколения, они говорят только на азербайджанском и хыналыгском языках. Идем сами, а по возвращении видим какую-то по всей видимости ругательную надпись на азербайджанском на заднем стекле по пыли детским тонким пальцем. Первое слово rus. Улыбаемся, Саня у источника смывает надпись.

Дома местных жителей стоят на склоне, почти друг над другом, так что крыша нижнего дома находится на уровне входа в верхний. На долину смотрят большие застекленные веранды. Но почему-то сейчас большая часть этих веранд запущена. Видимо, аул знавал лучшие времена. Сейчас многие жители покидают родное село для лучшей жизни внизу.

По узеньким уличкам, переходящим в тропинки, мы гуляем по аулу. Спросили у одного молодого человека про музей. Он нам рассказал на английском, как найти музей и предложил отобедать в традиционном доме за 30 манат.

В музее стандартный для Кавказа набор экспонатов: медная посуда, кувшины водоносы, огромные круглые чеканные подносы, ковры, глиняная посуда. Интересно, что много тульских самоваров. Мы потом очень часто встречали в Закавказье русские самовары. Их здесь едва ли не больше, чем в России. На Кавказе очень любили, да и сейчас любят пить чай из самовара.

После музея мы пошли к дому, где по договоренности нас должны были ждать на обед. Нас встретили две женщины. Объяснялись мы с ними знаками: ни русского, ни английского они не знают. Нас завели в гостевую комнату с накрытым столом, где мы должны были ждать обед.

В гостевой комнате дома Бадаловых собрана целая коллекция! Она, компактнее, но я бы сказал, интереснее собрания краеведческого музея. Здесь собраны древности и интересности от позднего средневековья до наших дней. Монеты, купюры, посуда, холодное и огнестрельное оружие, национальная одежда и обувь, ковры и многое другое.

Нас позвали в дом к семье Бадаловых. Покормили долмами, какими-то хитрыми местными кисломолочными продуктами, сыром с лавашом. Все было очень вкусное, всем понравилось что-то свое: Ксеня съела две пиалки овечьего мацуна (не знаю, как он называется здесь, но похож на грузинский мацун), нам с Кириллом – капустные долмы с бараниной, Сане – домашний сыр. Никакого меню не было, нам просто назвали цену обеда. Взяли 30 манатов.

И еще на 70 манатов мы купили их национальную обувь домашней вязки из своей хыганлыгской шерсти. Вышло немножко некрасиво: мы договорились о цене с хозяйкой, все выбрали, а потом пришел хозяин и сказал, что эти вещи стоят дороже в два раза, так как уникальная техника вязания, никто сейчас так не умеет кроме его жены и т.д. Стандартный разговор. Спорить не стали, заплатили по полной, но немного огорчились. И сама хозяйка тоже огорчена была, видимо. Она за нами ухаживала с большой теплотой, поила чаем, носила по желанию добавки, играла с Ниной. Ну уж как есть, ладно. Им тут непросто живется.

Как и хотели, поднялись на машине к тем домикам. Последний подъем оказался очень крут, еле-еле въехали, и то благодаря разгону. Эти дома оказались военной базой. Но мы успели немного пофотографировать оттуда аул и долину, прежде, чем к нам выбежал часовой и стал показывать знаками, чтоб мы уезжали.

Едем по серпантинам вниз из гор Хыналыга, постоянно встречаем вдоль реки стада овец, сопровождаемые собаками и пастухами. Красиво.
Нинка начала, наконец, сама играть в игрушки, перекладывая их из руки в руку. Надо только быстренько менять их, когда они ей надоедают. Смешная девочка иногда теряет игрушку или заезжает ей себе в лоб и жалобно кривит губы.

У водопада на дороге продают вкуснейшие лепешки с зеленью. Пыталась понять, что за трава внутри, но не смогла. Азербайджанец показал мне здоровый пакет этой травы и сказал, что собрал в горах. Тут же две женщины шинкуют эту траву, катают тоненькой скалкой лепешки и пекут на дровяной печке. Лепешки стоят по 2 маната, не очень дешево по нашим меркам.

Дети опять проголодались, Саня особенно. Купили две лепешки и айран, сели и тут же поели. Саня слопал целую лепешку, а мы с Кириллом по половинке, Ксенька скандалит и просит второй день арбуза. Мы возим его в багажнике, но днем дать ей арбуз не имеем возможности, а на ночь боимся по понятным причинам. К нам подошел какой-то дядька из мерседеса и стал рекламировать алтайский мед, у него магазин в Москве на Поречной улице в Марьино. Поговорили немного. Нинку у нас тут же отобрали азербайджанки, которые катали лепешки, милая девочка радостно отвечает на все обращенные к ней улыбки, вызывая все новые и новые. Женщины достали смартфоны и стали фотографироваться с Ниной. Забавные.

Потом Кирилла подцепил какой-то подвыпивший эстонец, со смешной фигурой – тощий как палка и с надутым животом. Дети тут же постановили, что он проглотил воздушный шар. Эстонец произнес речь за мир во всем мире, плохих политиков и ненужные санкции и долго еще махал рукой вслед нашему автобусу.

Остановились заправиться и помыться, очень уж машина облипла дагестанской горной пылью. Надо смыть ту и копить Азербайджанскую :)
Заправились на 30 манатов и на 5 помылись. Литр стоит 0,45 маната (23,80 рублей).

Встали на ночь на водохранилище Nügedi. Хоть дагестанцы называют именно свою страну страной летающих пакетов, к Азербайджану это можно отнести без всяких натяжек. Все берега озера покрыты толстым слоем мусора, а по кустам действительно висят летающие пакеты. В придачу ко всему, берега засижены рыбаками и полчищами злых комаров. Мы вышли из машины, осмотрелись и решили уезжать от озера. Нам, кроме вида от озера, ничего не нужно, вода в канистрах есть и для готовки, и для душа. Но вид здесь, мягко говоря, никудышный. Очень удачно в итоге встали на поляне над озером метрах в ста. Комаров было незначительное количество, людей – никого. Мусор, правда, тоже был в изобилии. Но я прошлась сразу по приезде с мусорным пакетом и прибрала место для лагеря.

Поставили лагерь, приготовили ужин, дежурную Ксеньку попросили помыть посуду с вечера, чтобы не тратить утром время на жаре. Как хорошо, уже достаточно сказать Ксене «разберись с посудой», чтобы она сама сделал все. Раньше надо было комментировать: «Чистую посуду из таза поставь на полку на кухне, возьми воду, налей в таз, возьми фери и губку в косметической коробке» и т.д. Жду следующего этапа, когда вообще ничего говорить будет не нужно, а дежурные сами будут убираться. Эх, мечты...